|
|
 На фортепиано я играю с детства. Семь лет учился в музыкальной школе, а затем поступил в училище. Три года со мной работала Раиса Васильевна, опытный педагог, и под её руководством я овладел искусством фортепианной игры в высокой степени. После третьего курса Раису Васильевну торжественно проводили на пенсию, а на четвёртом моё обучение продолжилось у молодой преподавательницы Оксаны Владимировны Алтуниной.
Нетрудно догадаться, что мой новый педагог была весьма довольна моими успехами, тем более, что подолгу заниматься со мною ей почти не приходилось. Откровенно говоря, Оксана Владимировна, хотя и после консы, как пианистка находилась на одном уровне со мною, выпускником училища.
О конкурсе я узнал в феврале, за два с половиной месяца. Мы с моей очаровательной наставницей готовились к выпускным и государственным экзаменам, и областной конкурс пианистов стал всего лишь возможностью лишний раз выступить перед публикой. Тем не менее, я согласился участвовать в нём не сразу, и при одном условии.
Условие состояло в том, что если я одержу победу, то Оксана Владимировна будет обязана вступить со мною в половую связь. Услышав такое, моя учительница возмутилась поначалу, но вскоре поняла, что в противном случае я от участия в конкурсе отказываюсь, на что в связи с госами имею полное право, и ей, как педагогу, высшего разряда не видать ещё лет пятнадцать; она была вынуждена согласиться, при этом поставив своим условием лишь полную, абсолютную победу. Должен заметить, что меня это не особенно смутило, ибо я отлично осознавал как свои способности, так и шансы большинства участников.
Я стал уделять подготовке довольно много внимания и времени. Занимаясь на инструменте, я часто представлял себе главный результат соревнований – обладание Оксаной Владимировной в качестве приза, то есть послушной наложницы. Она воображалась мне совершенно голой, передо мной возникали её крупные груди, восхитительные бёдра и белые ляжки, она открывала моему восторженному взгляду жопу и пизду свою, она сосала и отдавалась мне – и всё это в качестве отработки.
В конкурсе я взял Гран-при. При объявлении результатов я косился на стоящую неподалёку Оксаночку Владимировну – с одной стороны, высший педагогический разряд был почти в кармане (в 25 лет!), а с другой – половой контакт, самый настоящий, взрослый траходром, без трусов – являлся обязательной, неминуемой расплатой. Алтунина понимала, что придётся подчинится мне, прыщавому восемнадцатилетнему очкарику, что совсем скоро надо будет открыть мне все свои прелести, без исключения, и что я буду её иметь во все щёлки. Понимание это весьма смущало учительницу, и она старалась не встречаться со мною взглядом. Подойти ко мне ей всё же пришлось, поздравления и всё такое, я же не сводил глаз с её попы, обтянутой джинсовой тканью – потому что эта попа по праву принадлежала мне, потому что совсем скоро я победно войду в неё.
На первом же занятии я напомнил своей учительнице об обещании, что я победил всех и имею право на неё, Оксану Владимировну. Но моя милая учительница сделала вид, что ничего не услышала, я же, закрыв крышку рояля, повернулся к ней и положил руку на колено девушки.
- Оксана Владимировна! Вы сегодня же станете моей, или я напишу заявление о замене педагога и о вашем профессионализме.
Учительница вспыхнула, но руку с колена не убрала. Она была достаточно благоразумной.
Я поглаживал ткань её джинсов, продвигаясь по ноге всё выше и выше. Нет ничего более волнующего, чем эти первые робкие прикосновения к ранее запретному и недоступному, и я прикасался к ляжечке учительницы музыки с трепетом и восторгом. Близость заслуженного обладания Алтуниной переполнял меня… я осмелел и взял Оксану двумя руками за талию, стал подниматься выше, к грудям…
Внезапно Оксана Владимировна встала, подошла к двери и закрыла её изнутри на ключ. Войти в кабинет теперь не представлялось возможным.
Она подошла ко мне вплотную. Ладони мои легли на её попку, сквозь джинсы я стал гладить и мять половинки, проводя пальцем по разделительной полосе. Срака Оксаны была передо мною так близко, я мог делать с ней всё, что угодно, а Оксанка при этом начала покручивать задницей. Пока я трогал её промежность, моя учительница сняла через голову джемпер. Я встал сзади, расстегнул ей бюстгальтер и снял его совсем, повесив на спинку стула. Стоя сзади, я облапал налитые груди учительницы, словно взвешивая их ладонями. Потом, взяв в рот сосок, я одновременно расстёгивал пуговицы и молнию джинсов новой моей подружки.
Сев на табурет, я приспустил брючки девушки до колен и стал разглядывать трусики Алтуниной спереди, а потом сзади, нежно прикасаясь к интимным местам. Взявшись за резинку трусишек, я медленно стал стягивать их с бёдер наложницы.
Её лобок был гладко выбрит, остался лишь небольшой хохолок. Конечно, она знала о сегодняшней отработке натурой и подготовила свои гениталии к употреблению собственным учеником. Запустив руку между ляжек, я взял красивую учительницу за голую писечку. Там было тепло и влажно.
Быстро раздевшись донага и совершенно обнажив преподавательницу, я потребовал взять у меня в рот. Оксана Алтунина сосала мой член, а я при этом двигал тазом вперёд и назад, как бы трахая обнажённую девушку в ротик. Остановив процесс, я поставил учительницу задом к себе и нагнул.Она опёрлась на рояль, покорно прогнувшись и призывно расставив ноги. Вошёл в красавицу я медленно, смакуя победу над неприступной преподавательницей, растягивая удовольствие от ебли голой Оксаны. Сношать пианистку было для меня делом новым. Трахал я не спеша, глубоко, с нажимом. Через некоторое время я заставил Алтунину поднять одну ногу и вошёл в её пиздёнку. Мои губы соприкоснулись с её губами, только что сосавшими мне… Мы начали целоваться взасос, а я при этом активно двигал задом.
Я употребил учительницу не только в писюльку, но и в анус, как тогда представлял, при награждении. Да, я одержал полную, абсолютную победу и над пиздой, и над жопкой, и над ротовым аппаратом Оксаны Владимировны. Моё наслаждение продолжалось часа три, до самого вечера.
Из кабинета мы вышли уже любовниками. Теперь Оксана Владимировна была для меня не столько учительницей, сколько сладкой девочкой, которую я ебу. Мы устраиваем траходром каждую неделю, а то и по нескольку раз. Не знаю, как расстанусь с ней – скоро уеду учиться в консерваторию, в другой город.
|
|
|
|
