Черт его знает, что занесло её к нам на эту забытую богом и преисподней конюшню. И черт его знает, почему всё это случилось…
Я работал конюхом здесь уже вторую неделю. Я приехал сюда спасаться от города, от выпивки и морально подготовиться к ожидавшему меня разводу. Особо тяжело, что свою супругу я любил до сих пор безумно, да и она меня так же, я чувствовал это, но один мой проступок поставил на нашем браке крест, и я, можно сказать, сбежал сюда в поисках защиты от всех своих проблем.
Так вот, около десяти утра, когда работы на конюшне было хоть отбавляй, вывозя очередную тачку, я увидел, как по шоссе, со стороны ближайшей автобусной остановки в нашем направлении идёт незнакомая мне девушка. Я остановился и присмотрелся повнимательнее: очевидно, одна из горожанок, которые иногда проводят пару выходных в месяц в седле, вот только, что её занесло сюда? На край Мещёры, да ещё в середине января? Тем более, что домик для приезжих не отапливался. Но она направлялась явно к нам. Она была невысокого роста, с округлым лицом и слегка раскосыми глазами, в видавшей виды куртке-аляске и клетчатых брюках. За спиной висел не очень на вид наполненный рюкзак. На вид ей было лет восемнадцать. Она подошла ко мне, как-то натянуто улыбнулась, но почему-то замялась и не сказала ни слова.
- Доброе утро, - начал я, - Вы к кому?
- Понимаете, - начала она, - мне порекомендовали эту конюшню, сказали, здесь уединённо, и лошади хорошие.
- Насчёт лошадей и уединения, это вам верно сказали, но понимаете ли, туристский сезон начнётся только весной, поэтому ни тренера, ни хозяина, никого, кроме меня в ближайшее время здесь не будет, если кто и приедет, то не раньше следующей недели. Тем более, что домик для гостей не приспособлен для проживания зимой, да и кладовка пуста. Так что Вам лучше вернутся домой.
- Меня всё устраивает, я всё же здесь на неделю останусь.Интересно, подумал я, обычно у нас и летом-то больше двух дней не задерживаются, а она – в таких условиях и на неделю собралась! Что делать? Самое весёлое, что на какую-то там уголовницу совсем не похожа, да и что криминалу тут, в медвежьем углу делать-то? И ещё, телефон у нас был отключен с осени, потому, случись что, я не смог бы ни скем и связаться-то…
- Понимаете ли, - начал я, - температура в вашей комнате будет лишь чуть выше, чем на улице…
- Не беспокойтесь, у меня есть спальный мешок и продукты с собой.
И тут я разглядел в её глазах знакомое мне выражение – такое я сейчас каждое утро видел в зеркале, бреясь, в своих. Я осёкся, это означает, что человек тоже бежит от каких-то своих прблем, неприятностей.
- Ладно, пойдёмте, дам Вам ключ.
- А деньги кому?
- За что? Если вы дождётесь хозяина, с ним и решите, а я этими вопросами не занимаюсь, к тому же, за такие условия, Вам и самим надо приплачивать!
Однако шутка повисла в воздухе. Я отдал ключ от домика, и опять вернулся к своим занятиям, а так как работы было очень много, то моя гостья совершенно вылетела у меня из головы. Вспомнил я о ней только поздно вечером, когда напоив и накормив лошадей, закрыв конюшню, возвращался к себе в комнату и увидел свет в окнах гостевого домика. «Зайти, проведать?» - подумал я, и вспомнил, что целый день не видел её, а ведь любители лошадей, так себя не ведут – обычно, крутятся под ногами, да всё рассматривают, да расспрашивают. «Пусть отдыхает, мало ли что у человека на сердце…» - решил я, и пошёл к себе.
Надо сказать, что комната моя была при конюшне, и несмотря на убогость обстановки – раскладушка да табуретка, используемая, как кухонный стол, и потому заставленная грязной посудой, имела одно преимущество: металлическую печку-буржуйку. От неё было хоть какое-то тепло, но всё равно, не особо – я всегда ходил по комнате одетый, в верхней одежде. Итак, набрав дров, растопив печь и отогревшись, я в сотый раз пересмотрел единственное печатное произведение на конюшне – забытый кем-то ещё прошлым летом журнал «Отдохни», я завалился спать.
Проснулся я от холода, печь потухла по какой-то причине, и пришлось её растапливать заново. Подсветив фонариком термометр, я увидел, что на улице аж минус двадцать, и пошёл проверить конюшню. Там было вроде всё в порядке, и возвращаясь. Я снова увидел свет в окнах гостиного домика. От одной мысли, как там холодно, мне стало зябко. Я поспешил туда. Постучавшись и войдя, я увидел свою гостью, дрожащую от холода в своём спальном мешке, да ещё и под найденным здесь одеялом. Конечно, спать в таких условиях ей было невозможно.
- Вот что, - сказал я, - перебирайтесь-ка ко мне, у меня хоть печь топится.
Я думал она станет возражать, но, видно, холод уж сильно мучил её, и она без слов вылезла из спальника – она, конечно же, была тоже одета, как на улицу, одела ботинки, собрала спальный мешок и пошла за мной. Придя в комнату она немедленно присела у печи, и протянула руки к огню. Я присел на раскладушку и поймал себя на мысли, что залюбовался ей: теперь, когда я её рассмотрел хорошенько, я увидел её – худую, нескладную, далёкую от глянцевой красоты с обложки журнала «Отдохни», но такую родственную моему сердцу в теперешнем моём положении. Она вдруг повернула ко мне лицо, и я увидел в её глазах отблески печного огня на слезинках. Я не удержался и, подойдя, обнял её, и она вдруг прильнула к моей куртке. И тут между нами, двумя одинокими, заброшенными в центре огромного заповедника, словно проскочила искра. Мы словно сошли с ума! Я вдруг повернул её к себе спиной, моя рука сколзнула к застежкам её брюк и рванула их вместе с трусиками вниз, к коленям; другая нагнула её спину и придодняла Аляску, под которой оказался свитер и фланелевая рубашка. Никогда у меня не было такой эрекции! Я расстегнул ширинку и сразу же вогнал пенис на всю длину в её лоно, и она с легким стоном его приняла в себя. Сейчас я вспоминаю, что только этот стон и был единственным звуком, в комнате с тех пор, как мы сюда пришли. Моя гостья сразу же как-то расслабился, а я двигался в ней как жеребец - ре

зкими и грубыми толчками. Мы совсем потеряли голову от такого откровенно животного, неласкового совокупления. Я только успел подумать, что делаю это без презерватива, как почувствовал близость оргазма и, вытащив член, обильно оросил её худые ягодицы своим семенем…
А после? После мы даже не поцеловались. Так как горячей воды не было и в помине, то вытерли сперму и кровь – она оказалось девушкой! – страницами всё из того же журнала «Отдохни», застегнули брюки и просидели у печки до самого рассвета. Никто так и не проронил ни слова. С рассветом она ушла к себе в домик.
На следующий день приехал сменщик, и привёз короткую телеграмму от моей жены пришедшую на квартиру хозяина: «Я всё простила возвращайся». Я собрал свои нехитрые пожитки и ушёл навсегда, даже не обернувшись на окна гостевого домика.
Так закончился ещё один кризис в моей судьбе.