Скромная девушка
22 ноября 2007. Разместил: Masick
Когда Саша заметил, что Лена украдкой, но с явным интересом поглядывает на его член, он подумал, что надо пригласить ее в гости.Лена была скромная девушка, и после поглядывания щеки ее покрывались легким стыдливым румянцем. Саша тоже был скромным юношей, и ему было еще труднее.
— Саша! — прервала учительница математики его тайные мечтания. — Иди к доске и расскажи нам про квадратный двучлен.
При этих словах Лена и Саша покраснели одновременно. Лена подумала, что сейчас в ее голове не оказалось бы ни одного математического слова. Саша же почувствовал, что если он сейчас встанет перед всем классом, то ему будет неловко. Родители заставляли его носить не плавки, а «семейные» трусы — из гигиенических соображений. Эта свободная часть белья не могла скрыть его эрекции.
— Я не знаю... — пробурчал Саша, продолжая сидеть.
— Встань! — потребовала учительница.
— Уже встал, — грубо и двусмысленно пошутил Саша. Лена покраснела еще отчаяннее. Класс засмеялся.
— Что с тобой? — удивилась учительница. — Почему ты грубишь?
— Потому что хочу.
— Вот тебе двойка! — И учительница вывела в классном журнале жирного «гуся». — И учти, что через месяц — выпускные экзамены.
Шорох прошел но десятому «Б». Экзаменов побаивались.
— Квадратный двучлен... Я себе такого ужаса и представить не могу, — прошептала Лене на ухо подруга.
Но на перемене Саша понял, что всегда любые обстоятельства могут помогать влюбленным, если их правильно использовать. Ему в разгоряченную голову пришел план.
— Лена! — подошел он к однокласснице после уроков. Не могла бы ты помочь мне, как товарищу? У тебя вот пятерка по математике. Объясни мне, пожалуйста, домашнее задание про квадратный двучлен.
Майский ветерок пронесся над их разгоряченными головам и зашумел молодой листвой. Лена задумалась. Она не могла отказать любому товарщу в помощи. Тем более что Саша ей нравился.
— Для этого нужно кое-что прочитать в учебнике и написать в тетради, — приветливо ответила она — А на улице ветер и негде присесть.
Для Саши настал решительный момент разговора, чтобы исполнить свой план.
— Я приглашаю тебя к себе в гости, — вежливо сказал он.
— А что скажут твои родители, что ты приглашаешь домой девушек? — нерешительно возразила Лена.
— Во-первых, ты моя одноклассница и хочешь помочь мне в учебе, — успокоил Саша. — А во-вторых, их нет дома, они приходят с работы поздно.
— Но я еще не обедала, — задумчиво объяснила Лена, про себя сравнивая голод со своим чувством.
— Я накормлю тебя обедом! — обрадовался Саша. — Дома все есть.
— Не знаю, хорошо ли это — колебалась Лена, хотя про себя уже решила согласиться.
Саша посмотрел, как волнуется под скромным школьным передником ее полная молодая грудь, и сказал последний довод:
— Ну, как будто на сегодня ты мой репетитор по математике. А репетитора, приходящего на дом, вполне полагается кормить перед занятием обедом. Особенно в обеденное время.
Лена опять украдкой покосилась на отглаженные Сашины школьные брюки — там, где ниже пояса они выдавались вперед. И в знак согласия махнула рукой. Дома Саша внимательно закрыл двери и опустил стопор замка. А ключ на всякий случай положил на шкаф, где его было не видно.
Он достал из холодильника кастрюлю с супом и миску с котлетами.
— Я тебе помогу, — сказала Лена. — Где нож? Я почищу картошку.
Она стала мыть в раковине грязную картошку, и вода брызнула на школьное платье.
— У тебя нет какого-нибудь халатика — переодеться? — спросила она. — А то я запачкаю форму.
Сажа принес из родительской комнаты голубой мамин халатик.
— Отвернись! — строго сказала Лена, сама тоже отвернулась и сняла передник и платье.
Но у двери напротив кухонного окна, где стояла Лена, висело зеркало. Внутри у Саши все задрожало. Он увидел, как под верхним краем чулок показались гладкие бедра, чуть тронутые весенним загаром. Потом — круглые упругие ягодицы, обтянутые розовыми трусиками в синий горошек. Выше — топкая талия, а над ней — стройная расширяющаяся спина, перетянутая лямками лифчика.
— Если ты будешь подглядывать — я сейчас уйду, — пообещала Лена, поворачиваясь и запахивая на груди халатик. Но прежде, чем она его застегнула, Саша успел увидеть, как внизу из-под трусиков выбиваются курчавые каштановые волосы.
Он почему-то никогда не задумывался, что у Лены, как и у всех взрослых уже девушек, там растут волосы. Он взволновался.
В этом волнении кипящий жир со сковородки брызнул ему на брюки.
— Немедленно переоденься! — заботливо огорчилась Лена.
— Но дома я хожу просто в трусах, — стесняясь, объяснил он.
— Вот и ходи! Немого стесняться. На физкультуре ты же ходишь в трусах.
— Но па физкультуре я ношу под них планки.
— Но здесь же не физкультура, правда?
Саша вышел в свою комнату и вернулся в одних трусах,
— У тебя хорошая мускулатура, — одобрила Лена.
— Я каждый день занимаюсь физкультурой, — объяснил он.
Но плавок под трусами не было, и они стояли горизонтально. Лена подумала и решила делать вид, что этого не замечает. Иначе будет неловко общаться, подумала, она.
Саша накрыл белой скатертью стол в столовой и достал тарелки из праздничного сервиза. Лена ему помогала. Как бы нечаянно он немного обнял ее за тонкую талию,
— Этого не надо, — тихо попросила она, и прислонилась к нему бедром. Сквозь тонкую ткань Саша почувствовал нежное тепло юного и свежего девичьего тела.
Это придало ему решимости, и он достал из серванта хрустальные рюмки и фужеры.
— Папа говорит, что перед обедом надо немного вылить для аппетита, — предложил он.
— Мой папа тоже так говорит, — подумав, согласилась Лена. — А когда он допивает бутылку, то падает на диван и храпит, а мама ругается. Ты не будешь храпеть?
— Я вообще не храплю, — успокоил Саша. — Я даже не падаю. А бутылку мы допивать не будем. Она вообще не полная.
— Тогда еще ладно.
Саша достал из серванта папин коньяк. Криво налитый незрелой мужской рукой алкоголь наполнил фужеры.
— За нашу первую встречу вдвоем! — поднял он тост.
— За наш квадратный двучлен! — с улыбкой пошутила Лена.
Они скромно выпили по двести граммов недорогого коньяка и с аппетитом закусили домашним обедом. Голод был утолен с удовольствием.
— Хочешь после обеда десерт? — предложил Саша.
— Что ты имеешь в виду? — подозрительно спросила Лена. — Чур, ничего неприличного не
Предлагать!
— Как ты могла подумать про меня плохое? – укорил юноша – Я имел в виду десертное вино «Кокур».
— А оно вкусное?
— Очень! Мама его очень любит.
— Моя мама тоже очень любит десертное вино. А когда допивает бутылку, то падает на диван и храпит. А папа, ругается. Я не буду храпеть?
— Ты даже не упадешь, — увещал Саню. — А бутылку мы допивать не будем, Она вообще не полная,
— Тогда еще ладно.
Они и выпили по два бокала сладкого ароматного вина, и Лена почувствовала:
— Что-то здесь у тебя очень жарко.
— Я открою окно, — встал с места Саша, но покачнулся и сел обратно.
— Не открывай,— попросила Лена. — Вдруг нас увидят.
— Ну и что?
— Завидовать будут. В дверь начнут звонить. Я лучше так разденусь. И она сняла халатик.
Юноша широко распахнутыми глазами внимал, как цветет над бюстгальтером лилейная пышность девичьей груди.
— Что ты так смотришь? — лукаво спросила Лена,
— Так... — пересохшим ртом бездумно прошептал Саша.
— Нравится?
— Очень! — с чувством сказал он правду.
Лена от волнения и решительности порыва закусила коралловую губку.
— Хочешь увидеть мою грудь? — предложила она юноше.
— Конечно! — уверил он.
Бюстгальтер упал. Упругие стоячие груди застенчиво глянули на свет розовыми повинными сосками. Солнечные лучи круглились на полных белоснежных полушариях.
— Мамка меня убьет, если узнает, — сказал Саша.
— И меня убьет, — сказала Лена. — Сними тоже что-нибудь, пока нас обоих не убили.
Быстротечность жизни толкала юных влюбленных к любви.
— У тебя когда-нибудь с кем-нибудь было? — спросила Лена, потупившись.
— Нет.
— У меня тоже нет, — призналась она.
— А ты бы хотел, чтоб это случилось
— Да!
— Я тоже — да...
Но застенчивость перед последним шагом заставляла юную пару медлить. «Неужели, сейчас, я — ее?..» — напряженно думал Саша. «Неужели, сейчас, он — меня?..» — еще более напряженно тоже думала Лена. Решительное мгновение растягивалось бесконечно, как выдернутая из старых трусов резинка на пальцах хулигана, который делится проволочной пулькой в глаз учительнице обществоведения.
Но обилие непривычного алкоголя давало себя знать. Постепенно наступила, развязанность слов и характеров и смешливость.
— А можно, я расскажу тебе неприличный анекдот? — сказала Лона, имея в виду приободрить Сашу, да и себя самое.
— Конечно! — готовно согласился он.
— Только ты будешь бог знает что обо мне тогда думать...
— Ни в коем случае!
— Мальчик рассказывает другу: «Всю ночь снятся мне фабрики, заводы, дым везде, производство. А просыпаюсь — ничего, одна труба торчит, так и та в руке зажата».
— Ха-ха-ха!.. — весело засмеялся Саша.
— Труба! — хохотала Лена. — В кулаке! Ха-ха-ха!
— Тебе хорошо, — сказал Саша. — У тебя такой трубы нет. Всегда на уроке встать можно. А тут иногда знаешь как трудно...
— Бедненький, — она встала, обошла стол и обняла Сашу сзади. — Я так и знала, почему ты не встал на математике. Потому что... ну... он встал, да?
— Ты очень умная, — признал юноша. — И очень красивая.
— Откуда ты знаешь? Ведь ты еще не видел меня всю.
— А я увижу?
— А я тебя увижу?
Они встали и горячо обнялись.
— Пошли к кровати, — шепнула Лена, как более рационально соображающая будущая женщина.
Саша взял Лену руками за всю грудь и потерял от счастья дар речи.
— Глупенький, — сказала она ласково, — не здесь.
— А тебе сегодня можно? — вдруг обеспокоился он.
— Мне всегда можно, лишь бы человек был хороший. А хороших людей мне до сегодняшнего дня не встречалось.
— А я хороший?
— Пока да. А вообще мы сейчас проверим.
Вдруг она рассердилась и оттолкнула Сашу от себя. — Почему мужчины всегда такие тупые? — спросила она. И стала словоохотливо рассказывать:
— Вот у нас в прошлой школе, где я училась, был физрук. Такой молодой и высокий. В него все девчонки были влюблены! А он — ноль внимания. Уж я ему и глазки строила, и футболку на два размера меньше надевала, и лифчик однажды специально па физкультуре сняла — ну хоть бы что! Я все ночи ревела. А он взял и женился на истеричке, козел! А у нее и всего-то хорошего, что здоровая задница. А потом, конечно, залетела от него и вообще стала как свинья.
Саша, несмотря на неопытность, понял, что от него ждут мужских действий.
— Разденься совсем, — попросил он.
— Ты первый!
— Нет, ты!
— Ладно. Только потом ты тоже, хорошо?
Она медленно стянула свои ученические розовые трусики в синий горошек. Курчавые каштановые волосы росли ниже живота ровным выпуклым треугольником. Девушка подняла руки и повернулась вокруг своей вертикальной оси, давая юноше возможность убедиться в красоте женского тела. Ее спина сужалась к талии, как драгоценная рюмка. Вниз талия плавно расширялась, переходя в круглые белые ягодицы, в меру большие и нежные. Бедра были гладкие и твердые, а колени узкими, и щиколотки тонкими и сухими, как требуют старинные каноны красоты.
Юноша оценил, что в жизни ему очень повезло.
— Ну же! — нетерпеливо приободрила Лена и приняла позу стыдливой Венеры, прикрывая левой рукой бюст, а правой — половую щель, как античная статуя на аморфной вазе.
Комната плыла и вращалась вокруг Саши, и сейчас две или даже четыре прекрасных обнаженных девушки соблазняли его. Содержание алкоголя в его горящей крови превысило допустимую для юношей норму.
Он представил себе что сейчас будет, и запылал восторгом.
— А вот у нас тоже во дворе жила одна, — вдруг стал рассказывать он, чтобы ответить Лене откровенностью на откровенность и показать свое ответное доверие. — Так она всем давала. Ей портвейна нальют стакан — и в подвал. А потом в подвале нельзя стало, пожарники закрыли, так она в беседке давала. А зимой в подъезде, у батареи. А сама – сисястая такая, веселая, и все время хочет. Проститутка, одним словом. За ней все пацаны бегали. А если ей не налить портвейна – она все равно давала. А если ей потом пирожное дать - так он вообще минет делала.
— Ужас!
— Вообще, завал! — подтвердил Саша — Она мне тоже хотела дать, но я не стал, конечно. Я тоже хотел встретить хорошего человека.
— А теперь встретил? — спросила Лена и отвела руки, открывая его взору все свои прелести юной обнаженной красавицы.
— Квадратный двучлен... Я себе такого ужаса и представить не могу, — прошептала Лене на ухо подруга.
Но на перемене Саша понял, что всегда любые обстоятельства могут помогать влюбленным, если их правильно использовать. Ему в разгоряченную голову пришел план.
— Лена! — подошел он к однокласснице после уроков. Не могла бы ты помочь мне, как товарищу? У тебя вот пятерка по математике. Объясни мне, пожалуйста, домашнее задание про квадратный двучлен.
Майский ветерок пронесся над их разгоряченными головам и зашумел молодой листвой. Лена задумалась. Она не могла отказать любому товарщу в помощи. Тем более что Саша ей нравился.
— Для этого нужно кое-что прочитать в учебнике и написать в тетради, — приветливо ответила она — А на улице ветер и негде присесть.
Для Саши настал решительный момент разговора, чтобы исполнить свой план.
— Я приглашаю тебя к себе в гости, — вежливо сказал он.
— А что скажут твои родители, что ты приглашаешь домой девушек? — нерешительно возразила Лена.
— Во-первых, ты моя одноклассница и хочешь помочь мне в учебе, — успокоил Саша. — А во-вторых, их нет дома, они приходят с работы поздно.
— Но я еще не обедала, — задумчиво объяснила Лена, про себя сравнивая голод со своим чувством.
— Я накормлю тебя обедом! — обрадовался Саша. — Дома все есть.
— Не знаю, хорошо ли это — колебалась Лена, хотя про себя уже решила согласиться.
Саша посмотрел, как волнуется под скромным школьным передником ее полная молодая грудь, и сказал последний довод:
— Ну, как будто на сегодня ты мой репетитор по математике. А репетитора, приходящего на дом, вполне полагается кормить перед занятием обедом. Особенно в обеденное время.
Лена опять украдкой покосилась на отглаженные Сашины школьные брюки — там, где ниже пояса они выдавались вперед. И в знак согласия махнула рукой. Дома Саша внимательно закрыл двери и опустил стопор замка. А ключ на всякий случай положил на шкаф, где его было не видно.
Он достал из холодильника кастрюлю с супом и миску с котлетами.
— Я тебе помогу, — сказала Лена. — Где нож? Я почищу картошку.
Она стала мыть в раковине грязную картошку, и вода брызнула на школьное платье.
— У тебя нет какого-нибудь халатика — переодеться? — спросила она. — А то я запачкаю форму.
Сажа принес из родительской комнаты голубой мамин халатик.
— Отвернись! — строго сказала Лена, сама тоже отвернулась и сняла передник и платье.
Но у двери напротив кухонного окна, где стояла Лена, висело зеркало. Внутри у Саши все задрожало. Он увидел, как под верхним краем чулок показались гладкие бедра, чуть тронутые весенним загаром. Потом — круглые упругие ягодицы, обтянутые розовыми трусиками в синий горошек. Выше — топкая талия, а над ней — стройная расширяющаяся спина, перетянутая лямками лифчика.
— Если ты будешь подглядывать — я сейчас уйду, — пообещала Лена, поворачиваясь и запахивая на груди халатик. Но прежде, чем она его застегнула, Саша успел увидеть, как внизу из-под трусиков выбиваются курчавые каштановые волосы.
Он почему-то никогда не задумывался, что у Лены, как и у всех взрослых уже девушек, там растут волосы. Он взволновался.
В этом волнении кипящий жир со сковородки брызнул ему на брюки.
— Немедленно переоденься! — заботливо огорчилась Лена.
— Но дома я хожу просто в трусах, — стесняясь, объяснил он.
— Вот и ходи! Немого стесняться. На физкультуре ты же ходишь в трусах.
— Но па физкультуре я ношу под них планки.
— Но здесь же не физкультура, правда?
Саша вышел в свою комнату и вернулся в одних трусах,
— У тебя хорошая мускулатура, — одобрила Лена.
— Я каждый день занимаюсь физкультурой, — объяснил он.
Но плавок под трусами не было, и они стояли горизонтально. Лена подумала и решила делать вид, что этого не замечает. Иначе будет неловко общаться, подумала, она.
Саша накрыл белой скатертью стол в столовой и достал тарелки из праздничного сервиза. Лена ему помогала. Как бы нечаянно он немного обнял ее за тонкую талию,
— Этого не надо, — тихо попросила она, и прислонилась к нему бедром. Сквозь тонкую ткань Саша почувствовал нежное тепло юного и свежего девичьего тела.
Это придало ему решимости, и он достал из серванта хрустальные рюмки и фужеры.
— Папа говорит, что перед обедом надо немного вылить для аппетита, — предложил он.
— Мой папа тоже так говорит, — подумав, согласилась Лена. — А когда он допивает бутылку, то падает на диван и храпит, а мама ругается. Ты не будешь храпеть?
— Я вообще не храплю, — успокоил Саша. — Я даже не падаю. А бутылку мы допивать не будем. Она вообще не полная.
— Тогда еще ладно.
Саша достал из серванта папин коньяк. Криво налитый незрелой мужской рукой алкоголь наполнил фужеры.
— За нашу первую встречу вдвоем! — поднял он тост.
— За наш квадратный двучлен! — с улыбкой пошутила Лена.
Они скромно выпили по двести граммов недорогого коньяка и с аппетитом закусили домашним обедом. Голод был утолен с удовольствием.
— Хочешь после обеда десерт? — предложил Саша.
— Что ты имеешь в виду? — подозрительно спросила Лена. — Чур, ничего неприличного не
Предлагать!
— Как ты могла подумать про меня плохое? – укорил юноша – Я имел в виду десертное вино «Кокур».
— А оно вкусное?
— Очень! Мама его очень любит.
— Моя мама тоже очень любит десертное вино. А когда допивает бутылку, то падает на диван и храпит. А папа, ругается. Я не буду храпеть?
— Ты даже не упадешь, — увещал Саню. — А бутылку мы допивать не будем, Она вообще не полная,
— Тогда еще ладно.
Они и выпили по два бокала сладкого ароматного вина, и Лена почувствовала:
— Что-то здесь у тебя очень жарко.
— Я открою окно, — встал с места Саша, но покачнулся и сел обратно.
— Не открывай,— попросила Лена. — Вдруг нас увидят.
— Ну и что?
— Завидовать будут. В дверь начнут звонить. Я лучше так разденусь. И она сняла халатик.
Юноша широко распахнутыми глазами внимал, как цветет над бюстгальтером лилейная пышность девичьей груди.
— Что ты так смотришь? — лукаво спросила Лена,
— Так... — пересохшим ртом бездумно прошептал Саша.
— Нравится?
— Очень! — с чувством сказал он правду.
Лена от волнения и решительности порыва закусила коралловую губку.
— Хочешь увидеть мою грудь? — предложила она юноше.
— Конечно! — уверил он.
Бюстгальтер упал. Упругие стоячие груди застенчиво глянули на свет розовыми повинными сосками. Солнечные лучи круглились на полных белоснежных полушариях.
— Мамка меня убьет, если узнает, — сказал Саша.
— И меня убьет, — сказала Лена. — Сними тоже что-нибудь, пока нас обоих не убили.
Быстротечность жизни толкала юных влюбленных к любви.
— У тебя когда-нибудь с кем-нибудь было? — спросила Лена, потупившись.
— Нет.
— У меня тоже нет, — призналась она.
— А ты бы хотел, чтоб это случилось
— Да!
— Я тоже — да...
Но застенчивость перед последним шагом заставляла юную пару медлить. «Неужели, сейчас, я — ее?..» — напряженно думал Саша. «Неужели, сейчас, он — меня?..» — еще более напряженно тоже думала Лена. Решительное мгновение растягивалось бесконечно, как выдернутая из старых трусов резинка на пальцах хулигана, который делится проволочной пулькой в глаз учительнице обществоведения.
Но обилие непривычного алкоголя давало себя знать. Постепенно наступила, развязанность слов и характеров и смешливость.
— А можно, я расскажу тебе неприличный анекдот? — сказала Лона, имея в виду приободрить Сашу, да и себя самое.
— Конечно! — готовно согласился он.
— Только ты будешь бог знает что обо мне тогда думать...
— Ни в коем случае!
— Мальчик рассказывает другу: «Всю ночь снятся мне фабрики, заводы, дым везде, производство. А просыпаюсь — ничего, одна труба торчит, так и та в руке зажата».
— Ха-ха-ха!.. — весело засмеялся Саша.
— Труба! — хохотала Лена. — В кулаке! Ха-ха-ха!
— Тебе хорошо, — сказал Саша. — У тебя такой трубы нет. Всегда на уроке встать можно. А тут иногда знаешь как трудно...
— Бедненький, — она встала, обошла стол и обняла Сашу сзади. — Я так и знала, почему ты не встал на математике. Потому что... ну... он встал, да?
— Ты очень умная, — признал юноша. — И очень красивая.
— Откуда ты знаешь? Ведь ты еще не видел меня всю.
— А я увижу?
— А я тебя увижу?
Они встали и горячо обнялись.
— Пошли к кровати, — шепнула Лена, как более рационально соображающая будущая женщина.
Саша взял Лену руками за всю грудь и потерял от счастья дар речи.
— Глупенький, — сказала она ласково, — не здесь.
— А тебе сегодня можно? — вдруг обеспокоился он.
— Мне всегда можно, лишь бы человек был хороший. А хороших людей мне до сегодняшнего дня не встречалось.
— А я хороший?
— Пока да. А вообще мы сейчас проверим.
Вдруг она рассердилась и оттолкнула Сашу от себя. — Почему мужчины всегда такие тупые? — спросила она. И стала словоохотливо рассказывать:
— Вот у нас в прошлой школе, где я училась, был физрук. Такой молодой и высокий. В него все девчонки были влюблены! А он — ноль внимания. Уж я ему и глазки строила, и футболку на два размера меньше надевала, и лифчик однажды специально па физкультуре сняла — ну хоть бы что! Я все ночи ревела. А он взял и женился на истеричке, козел! А у нее и всего-то хорошего, что здоровая задница. А потом, конечно, залетела от него и вообще стала как свинья.
Саша, несмотря на неопытность, понял, что от него ждут мужских действий.
— Разденься совсем, — попросил он.
— Ты первый!
— Нет, ты!
— Ладно. Только потом ты тоже, хорошо?
Она медленно стянула свои ученические розовые трусики в синий горошек. Курчавые каштановые волосы росли ниже живота ровным выпуклым треугольником. Девушка подняла руки и повернулась вокруг своей вертикальной оси, давая юноше возможность убедиться в красоте женского тела. Ее спина сужалась к талии, как драгоценная рюмка. Вниз талия плавно расширялась, переходя в круглые белые ягодицы, в меру большие и нежные. Бедра были гладкие и твердые, а колени узкими, и щиколотки тонкими и сухими, как требуют старинные каноны красоты.
Юноша оценил, что в жизни ему очень повезло.
— Ну же! — нетерпеливо приободрила Лена и приняла позу стыдливой Венеры, прикрывая левой рукой бюст, а правой — половую щель, как античная статуя на аморфной вазе.
Комната плыла и вращалась вокруг Саши, и сейчас две или даже четыре прекрасных обнаженных девушки соблазняли его. Содержание алкоголя в его горящей крови превысило допустимую для юношей норму.
Он представил себе что сейчас будет, и запылал восторгом.
— А вот у нас тоже во дворе жила одна, — вдруг стал рассказывать он, чтобы ответить Лене откровенностью на откровенность и показать свое ответное доверие. — Так она всем давала. Ей портвейна нальют стакан — и в подвал. А потом в подвале нельзя стало, пожарники закрыли, так она в беседке давала. А зимой в подъезде, у батареи. А сама – сисястая такая, веселая, и все время хочет. Проститутка, одним словом. За ней все пацаны бегали. А если ей не налить портвейна – она все равно давала. А если ей потом пирожное дать - так он вообще минет делала.
— Ужас!
— Вообще, завал! — подтвердил Саша — Она мне тоже хотела дать, но я не стал, конечно. Я тоже хотел встретить хорошего человека.
— А теперь встретил? — спросила Лена и отвела руки, открывая его взору все свои прелести юной обнаженной красавицы.